Chapter One : entry

- Ха-ха-ха, погляди! - крикнул Томас, перекидывая Оливеру конверт с фотографиями - Принимаю ставки, где это! - он хлопнул в ладоши, с нескрываемой радостью и удовольствием подбегая к Линчу и выхватывая фотокарточки, снова с удовольствием их рассматривая.
- Если это не Израиль - то меня слабо интересует. - отмахнулся Линч, все же обращая некоторое вниманием на фотографии, рассматривая там лежащего на полу мужчину, который выглядел скорее спящим, чем мертвым. У не был ни пристрелен, ни придушен, ни удушен, ни вспорот, да вообще ничего с ним не было, и Оливер даже вряд ли бы его узнал, не будь он связан с наркотиками. Вообще-то, этот хитрый французик работал не только на себя, но и еще и на Интерпол, подставляя и поставляя нужную информацию, он был известной персоной в отделе Оливера и хорошим осведомителем.
- Ну и как мы теперь поймаем этих засранцев карибского бассейна? Какой он там по счету? - Линч порылся в бумагах, находя похожие дела, и рассматривая точно такие же трупы еще трех их бывших осведомителей.
- Кажется дружба с нами встает им боком! - рассмеялся Томас, а затем на короткое время стал более серьезным, вчитываясь в только что полученное письмо по электронной почте. - Хм, представляешь.. Если подозрение, что убийца из наших краев. Вернее, даже не совсем подозрение, это факт, и знаешь что самое веселое? Этого человека нет в базе наших данных, то есть он ни разу не привлекался! - восхищенно присвистнув, Том закрутился на стуле, ожидая когда же им перешлют в сопроводительной информации фотографии и более точные данные.
Линч закурил, раздумывая над тем, что ему бы хотя бы каплю оптимизма и заинтересованности в делах Тома, то он бы наверняка уже возглавил бы отдел. Ну, или хотя бы был заместителем главы. Но единственное, в чем был заинтересован Линч уже неизвестно сколько времени - эта всякого рода дурь. Мельком взглянув на себя, Оливер хихикнул над своими синяками под глазами, больше напоминающие маленькие, иссиня-черные галактики, и почесах щетинистную щеку, отбросил назад светлые волосы, выпуская дым, откидываясь на стуле.
- Ну что там.. - лениво протянул-вопросил Олив, потягиваясь, чувствуя как болезненно зудят жилы и подкручивает ноги. Приходить на работу обдолбанным было категорически опасно, а выходных ему не давали уже чертовых семь дней, за которые он только и может что лизнуть пару паршивых марок. Линч выпустил тонкую стройку дыма в потолок, бездействие его убивало чуть ли не больше чем наркота, к которой он пристрастился. Когда он не был ничем занят, то начинал прокручивать в голове воспоминания, переживать пережитое и перемалывать перемолотое. Это было самое ненавистное для него занятие.

- Ха, - крякнул Том, рассматривая снимок, который был не таким уж четким как ему хотелось бы, но достаточно хорошим чтобы дать полное досье на человека. - Кто бы мог подумать. - он удивленно кликнул мышкой, отправляя данные на ящик Оливера. Почему данные миновали общую рассылку и попали только к Томасу было не ясно.
- Хотят сохранить секретность, - важно объяснил парень - даже группы захвата не будет, считают, что для этого дела хватит и нас двоих. - он изобразил перезарядку пушки, и нацелил "дуло" на экран. Линч потушил сигарету, включая монитор.

А потом он увидел, не четкую, смазанную, кажется даже в пол оборота, но даже если бы он очень хотел - не смог не узнать был. Оливер замер, рассматривая черты и тихо, почти незаметно для самого себя проверяя себя на прочность, вжался в кресло, и не дышал - просто даже не понял, что время-то не остановилось. И ему очень бы хотелось, чтобы он почувствовал ничего, но вместо этого была и жизнь и смерть в одной фотографии.

- Предполагается, что это Мадлен Рид, - зачитал Томас, и Линч словно отошел, словно пощечину получил да такую, что аж в глазах зазвенело. Он закрыл вкладку, откидываясь снова на кресло. Пальцы слегка подрагивали, больше, чем обычно, и мельче чем он сам привык. Адреналина он получил достаточно, что если бы он валялся в полуобморочном, то подскочил бы так, что вряд ли поймали бы.
- Ну, да. - отозвался он наконец, со стороны слушая, как звучит неуверенно и с сомнением его голос. Куда ж еще эта чертова жизнь могла привести его еще? Не к вратам же рая, исключительно в бездну, к краю, к самому жерлу вулкана. - Даже не представляю где ее искать..- пробормотал блондин, снова чиркая зажигалкой.
- В медной голове, например. - совсем не понимая в чем дело, проговорил Том. - Нам засиживаться не велено, есть распоряжение провести все чисто и без лишнего шума. - он поднялся с места, накидывая на себя пиджак.
Оливер снова взглянул на фотографию, которая так и осталась открытой у Тома. А может быть, это все таки, не она? Тусклый огонек надежды зажегся в душе Линча, и он поднялся следом, накидывая свой пиджак со значком внутри и перекинув из руки в руку ключи от машины, спрятал их в кармане. Томас выключил комп и Линч выдохнул, издавая кажется, такой же последний вздох что и моноблок. Он не прочь сейчас был бы не просто провалиться под землю, а лучше сразу умереть.

Chapter Two : outset

Оливер сидел в машине нервно барабаня пальцами по рулю. Работа в паре предполагала сначала слежку, затем действием. Обычно, один действовал а второй, как водится, прикрывал. Оливер, не гласно был тем, кто действовал. Нескладный Томас не шел ни в какое сравнение с Оливером, чей грозный внешний вид внушал не только страх, но и отметал любые сомнения в том, что он если не пристрелит, то просто прибьет. Не смотря на то, что Линч травил себя всеми возможными известными ему методами, его организм все равно боролся так, как не смог бы бороться организм обычно человека. На его лице были следы того, что здоровый образ жизни давно с Линчем не видался, но тем не менее, сложно было назвать его типичным наркоманом, которые еле держались на ногах и шатались от ветра. Закуривая уже во второй раз, он неотрывно, словно зверь в засаде, пялился на вход в бар. Был вариант, что цель могла пройти и через задний вход, но Линч настоял на том, что нужно остановиться у главного входа напротив. Тонированные окна джипа вряд ли могли привлечь сильное внимание, с учетом гражданских номеров и благоустроенного района, где многие разъезжали с особой лицензией на тонировку. Оливер не переставал барабанить пальцами по руку, Том молчал удивленно и недоуменного рассматривая напряженного Оливера. Они уже не в первый раз кого-то выслеживали, и обычно, блондин опускает спинку кресла и закидывая ноги на приборную панель, нагло засыпает, ожидая когда Томас разбудит его для экшена. Сейчас же, Оливер так внимательно наблюдал за пабом, словно бы надеялся что здание внезапно засмущается и выдаст всех не законопослушных граждан которых скрывает.
- Цель. - коротко бросил напарник, кивая головой на идущую парочку. Линч так же коротко кивнул, сканируя происходящее. - Паб предположительно открывается через два часа. Хочешь пойти раньше или попробуешь под шумок разобраться?-
Второй вариант предполагал погоню, первый так же имел свои минусы в том, что в помещение его официально могли не пустить. Ордера им не выдавали, дело должно было пройти так же чисто, как проводила их она, и никто не должен был знать кто они и откуда, а главное почему и за что уведут ее, ведь пока обстоятельства не выяснены - это лишь их догадки. Во втором случае она может просто затеряться в толпе и убежать через черный ход, в первом - их появление вызовет вопросы.
- Давай что-то среднее. Я пойду туда к открытию, народа слишком много не будет. Но и подозрение я вызывать тоже не буду. потянувшись назад, Личн достал серую толстовку с капюшоном и стягивая рабочий пиджак, одел ее. Затем извлек из бардачка пистолет, и удостоверение, распихивая вышеописанное по карманам. Взглянув на наручные часы, он наконец откинулся назад, чуть опуская спинку.
Как же захотелось уехать отсюда, оказаться в квартире, где нет никого лишнего.
Остаться наедине с собой и провести конец дня занимаясь тем, что у него получалось всегда лучше всего - убеждение себя в том, что ничего не произошло. Его жизнь была похожа на оторванные листы календарей, принадлежавших разным людях, перемешанные и склеенные по скорую руку. Он не был готов листать назад и читать ту давно закрытую книгу, во всяком случае, не когда это пересекалось с работой.

- Ну, я пошел. - Линч захлопнул дверь, накидывая на себя капюшон, но это не помогло и капли дождя все же попали на лицо и волосы. Перебегая дорогу, он остановился. Наивная, глупая, какая-то даже не свойственная ему надежда, что это все ему кажется, поселилась где-то в душе. Он толкнул дверь, из под копюшона рассматривая зал. Все было тихо, спокойно и чинно. Раньше, после смены и абгрейда, Линч не бывал тут, но обстановка ему понравилась, а приглушенный свет был как раз тем, что ему было нужно. С мученическим вздохом усаживаясь за один из дубовых столов, Оливер подтянул к себе меню, рассматривая алкогольный ассортимент. Надираться было вообще-то нельзя, но очень и очень хотелось.

Кажется, ты должен сегодня умереть. Пожалуйста, сделай это так же хорошо как и вчера – зрители были довольны.

Закурив, он задумался, и отбрасывая назад капюшон, он сочно затянулся, с наслаждением втягивая дым. Сколько они не виделись, не слышались, делали вид, что не существуют? Возможно, раньше бы он назвал число вплоть до последней секунды. А сейчас.. Сейчас разве что рубец на его плече может напомнить о том, что раньше у него была другая жизнь. Что она значила для него все. Кто бы мог подумать, что именно эта пуля которая даже не попала, а лишь прошла рядом - разделила его жизнь на два этапа - тогда и сейчас. Линч посмотрел на свои руки и позволил пальцам расслабиться, чувствуя что он сжимал сигарету с таким остервенением, что мышцы на руке благодарно заныли. Идиотская была идея, приходить сюда, более дурацкой просто и быть не могло. Он покачал головой своим мыслям, потушив так и не докуренную сигарету. Нахождение здесь напоминало ему нахождение в засаде, или может, в плену. Скорее, наверное в плену. Расстрел все равно не минуем и лучше подумать, пожалуй, о чем-нибудь другом, но твои мысли так или иначе возвращаются обратно, они ведут тебя к тому, что ты не сделал, к тому что мог бы сделать, и к тому, где ты оступился сначала раз, потом другой, и ведь уже не исправить эту ошибку. Он конечно мог бы выбежать сейчас из "головы", оставив пару смятых купюр на столе, и все что после него тут останется эта сигарета, и никакого разговора. И стоит признать, что если бы он мог - он бы сделал это не задумываясь особо, не слишком сожалея.
Оливер чувствовал каждую секунду, каждую минуту, чувствовал как минута за минутой тянутся, как время несется - там, где сидела парочка, счастливая, там - где, официантка переодевалась, ни о чем не задумываясь, и тут - влетая в него на скорости и с треском, со звоном, со стоном разбиваясь о него, зависая в воздухе и мучительно медленно осыпаясь песком к ногам. Сердце как-то ек-ек неровно. И он не мог ничего с этим сделать.
- Я не прячусь, - равнодушно ответил Оливер, пожимая плечами. У него не было особого выбора, и он все таки поднял на нее глаза, медленно и словно бы даже не хотя, рассматривая Мадлен, ее лицо, ее глаза, губы. Она почти и не изменилась вовсе - он даже не удивлен, разве что стали глаза жещщще. Большего всего на свете сейчас ему не хотелось признаваться в том, что он мог бы и с закрытыми глазами нарисовать ее лицо, ее кошачьи глаза и озорной носик, он мог бы вылепить ее, из глины, нарисовать на холсте, сделать все то, что не умеет, просто потому что никого он не знал так, как ее. Украдкой следя за ней в школьных коридорах, рассматривая в столовой и в соседнем дворе, провожая до дома или просто на совместном ужине. Эта история никогда не должна была закончится хеппи эндом, просто, не было даже повода для этой счастливой концовки, но когда его единственный брат впервые в жизни орал на него и тряс за плечи, в то время как мать и отец просто захлопнули дверь не в силах что либо сказать, он стоял в этой военной форме, и шептал что все будет хорошо. И шептал, что все было не зря.
Линч осушил бокал.
Никогда в жизни ему еще не давались так сложно хоть какие-либо слова. Хоть что-то. Он просто не мог выдавить из себя слово, он физически не мог сказать ни слова, он не знал, как это - разговаривать с ней. Это было в другой жизни, а сейчас - он был уверен, что забыл ее, стер, сжег, уничтожил. Нет, он даже на какое то самоуверенное мгновение думал, сидя в машине, сидя тут, что он сможет самодовольно улыбаясь, ехидно прокомментировать ее нового бойфренда - или старого - козырнуть удостоверением, и сказать ей, усмехнувшись, осмотрев ее, чтобы следовала за ним, иначе ей не поздоровится, и что он-то все ее штучки знает, и пусть не надеется, что ей удастся выкрутится. Он возможно, бросил бы, что она попала, а он сделает все - чтобы за решетку. Но вместо этого, Линч отставил бокал, чувствуя, что единственный способ унять дрожь в руках это спрятать их. Он проклял все, чтобы покинуть дом, покинуть свое прошлое, избавиться от старой жизни - и теперь он на пороге в прошлое. Сидит тут, чуть ли не трясется. Гребанный слабак.
Развернувшись абсолютно в другую сторону, Линч пнул ногой туалетную дверь. Окошко было слишком маленькое, что бы он в него пролез, в плотная стена намекала, что выбраться вообщем-то, отсюда некуда. Он фыркнул, и включил воду. Варивантов развития событий было не слишком много, выбора у него как не было, так и не появилось, а руки как тряслись, так и продолжали потряхиваться, вместе и с каким-то мучительным клокотанием в груди, которое перебивало дыхание и вызвало ничем не контролируемый озноб. Единственное, что сейчас у него было в запасе - это сигареты, за которые он может ухватиться как за спасательную соломинку и попытаться не утонуть. Все остальное отступило назад, и даже зудящая боль в суставах, которая сопровождала его последние несколько часов подряд, отошла в сторону. Ополоснув лицо, Оливер пнув дверь обратно, закурил прямо на ходу. Бесцеремонно вваливаясь в уличную курилку и захлопывая за собой дверь, пристроился к стене.
- Не очень-то и хочу, - усмехнулся блондин, затягиваясь - Но надо. - он заглянул себе под толстовку, выуживая свидетельства того, что он работает в интерполе и помахав ими, убрал обратно. - Ты у нас в базе. - Оливер развел руками, и неуместно хихикнул. - А так как мой отдел самый ближайший, выделили парочку человек и велели привести тебя, неугодную, под белорученьки. Линч пожевал какое-то время сигарету, рассматривая Мадлен, которая стояла напротив него и задал - что она будет сейчас делать? Ее наглости вполне хватит, чтобы послать его, без ордера. Она была не менее непредсказуемая, чем наглая, так что спокойненько могла сдаться, и он не удивился бы, если бы так и произошло.
Впрочем, чтобы она не сделала, как бы удивительно неожиданно не повела себя, все это даже близко не стояло с тем, как он себя чувствовал. Самым удивительным для него было то, что тот человек, которого Оливер хоронил на протяжении всех лет, мерно закапывая собственными руками, неожиданно взял да и воскрес. Тоесть он, возмущенно постучал по крышке гроба, кашлянул, а затем каким-то образом извлек что-то вроде ручной мини бензопилы и стал пилить гроб. Едва ли Олеверу это нравилось. Едва ли ему нравилось, то что он чувствовал. Вот, например, принимать наркотики - ему очень нравилось, а чувствовать что-то к ней, ему совсем не нравилось. Так не нравилось, что он даже выплюнул сигарету.
Неожиданно, ему в голову пришла гениальная идея, которая так его обрадовала и одновременно окрылила, что он даже улыбнулся. Стерев, впрочем, довольно скоро с лица эту улыбку, Оливер проговорил.
- Но ты впринципе можешь уйти. Если тут есть черный выход, то вперед. Мой напарник ждет моего сигнала или ждет нас в машине, но я могу сказать, что до начала смены ты так и не появилась из подсобного помещения, а администратор бара сам тебя потерял. - пожимая плечами, Оливер продолжал рассуждать - Это даст тебе фору, сможешь придумать себе алиби, а главное - ты не будешь на моем участке. - торжественно заключая последнее, Оливер более чем искренне был уверен, что этот вариант устроит их обоих. Приближаясь к двери, он прошел мимо Мадлен, а затем задержавшись рядом с ней буквально на мгновение, не удержался и взглянул на нее, как мальчишка чуть ли не открывая рот и хлопая голубыми глазами, которые на секунду стали снова теми самыми невинными, молодыми, не знающими боль и страдания глазами. Не позволяя зрительному контакту продолжаться слишком долго, Линч буквально руками оттащил себя к двери, цепляясь за нее.
Ему искреннее хотелось верить, что он так же спокоен, как его голос, который был все это время твердый, равнодушный, и даже немного грозный. Он не хотел позволить ей думать, что он страдает из-за нее. Вернее, нет, страдал. Прошедшее время, в этом контексте наиболее подходящее. Он не хотел чтобы она знала хоть что-то.

- Ну, что?- поторопил ее Оливер, придерживая дверь в полуоткрытом состоянии и рассматривая косяк, который был не просто интересным, а практически живописным, почти произведением искусства. Единственное, что его интересовало сейчас, как же долго теперь она будет приходить к нему во снах, и сколько женщин придется умолять о спасении, сколько дури ему придется принять и как же больно ему будет завтра. Сколько раз потребуется испытать присутствие рядом смерти и какой ад ему еще нужно пройти, чтобы иметь возможность смотреть на нее без этого чувства, которое ломает его и выворачивает, без этого ощущения рези и колик и без этого сердца.

Отредактировано Oliver Lynch (2015-04-29 04:03:43)

В заколдованных стенах отеля
Мне нужно то, что убьет меня в постели.

Все это фигня - про время и расстояния, пройдет, забудется сотрется. Даже если очень захотеть, хер ты что выжжешь, тебе не поможет ни огонь, ни вода, ни проклятые трубы. Время тот еще приколист, и все эти фразы, про то что оно лечит, что шпаклюет и даже зализывает, тоже полная ересь для наивных. И приходится отпираться, быть с собой в недомолвках, лучше ведь не договаривая, отводя глаза, прятаться, чем признаться и прямо в глаза посмотреть. Куда уж там.
Кто я теперь, ты хоть представляешь, кто? Я теперь не человек, не демон, не ангел, я теперь никто, и добиваться мне этого пришлось ни одним внутривенно. Что теперь есть у меня, кроме исколотых рук, искусанных губ, расплавленных вен. Ведь не случайно ты была в моей жизни, все время думал я, ведь не случайно я так сильно тебя люблю, тебя обожаю, умираю без тебя в физическом, абсолютно эмоциональном, да во всех планах что есть, начиная от крупного и заканчивая панорамой. Ведь не случайно, сердце так бьется, бьется, а потом сожмется на секунду и снова застучит.
Разве мог он знать в детстве, что она чума, которая остановилась только над его головой, мог ли он знать, когда взглянув на нее запнулся, и ухватившись за что-то, раскрыл рот. Он никогда не видел никого красивее, очаровательнее, восхитительнее. А сколько там было ему? Десять, шесть? Разве мог он знать тогда, что этот ангел сломает его пополам, разорвет на мелкие кусочки, запустит его, словно рождественскую петарду, а потом после него не останется ничего, кроме воспоминаний.
Если бы ты только знала. Но ты не узнаешь, ни припадков, ни снов, ни мыслей, не прочитаешь писем, весточек, смсок. И никогда не услышишь, что пришлось перерезать провода и вены, чтобы оторваться от тебя навсегда. Ты была моим горящим танком, моим строчащим пулеметом, и оторваться от тебя можно было, лишь оставив тебе частичку себя, кусочек горящей плоти, и ты не раздумывая забрала то, без чего просто невозможно, ты не долго думая забрала сердце.
Он посмотрел на нее снова. Как потерянно, как-то неуверенно, и может быть, даже удивленно. Что она делала? Зачем? Нервно дернувшись в ее сторону, словно бы он хотел не дать ей возможности это сделать, но выдохнул и остановил себя. Это не его дело, давно не его. Он не должен был вмешиваться в ее дела, в ее жизнь и как раньше, выхватывать из рук лишнее, вредное, губительное. Подхватывать и принимать удар на себя. То, что ему было можно - нельзя было ей. Просто потому, что он уже все равно сдох, бояться было нечего, хуже сделать было нельзя. А у нее еще не все потеряно, правда? Она не имела права его разочаровывать, не имела права его подводить, не могла иметь таких пристрастий.
- Я это последнее, что я бы для тебя хотел. - он покачал головой. Он знал не по наслышке - что это, он знал это на себе, на своем изгибе локтя, на своей большой и малой вене, он знал это на своем внутривенном сказочном квесте. Глупая девчонка, глупая.
 

В полумраке извилистых рук
Время несет меня вспять на миг
И только тогда я пойму, лифт
Мне нужно что-то сказать, но я просто стою и молчу

Он ждал, что скорее она уйдет. Ведь Оливер давал ей такую возможность, он, практически, откровенно выпроваживал Мадлен, подталкивая мысленно и закрывая за ней дверь, переводя дыхание, которое было слишком неприлично прерывисто. Это был его дар ей - убегай, спасайся, я просто скажу, что ты все поняла, что вычислила меня, что скрылась. Это была возможность для нее, избежать неприятных вопросов и неудобного соседства, избежать неприятных мероприятий и череды неловких взглядов. Ведь Олив просто не мог, не смотреть на нее, даже если пытался, даже если заставлял себя, его взгляд все равно возвращался к ней, впитывая ее черты, оживляя ее образ против своей воли, дорисовывая новые веснушки. 
- А я хотел. - он усмехнулся. Он был так зол, так зол. Он был практически в гневе - ненавидел себя. Ненавидел искренне, ничего не мог поделать. Не мог совладать с собой, не мог игнорировать ее, не мог не видеть что она - все та же, родная. Такая же - единственная, перед которой он был все так же как и раньше слаб, так же как и раньше - жив. Он стоял совсем близко, так близко он не был к ней с той самой ночи, с того самого дня, и сердце болезненно сжавшись, екнуло, замирая. Как же было тяжело, после стольких лет методичного, убийственного спокойствия сейчас переживать ее присутствие, было тяжело физически, тяжело морально, эмоционально. Все что ему хотелось эти годы, просто вычеркнуть все и забыть, все что ему было нужно это просто оставить этот эпизод позади, просто отпустить. А он не мог, он переживал это сейчас, он переживал это находясь на краю, он вспоминал это валяясь, заправляясь и даже когда он был без сознания. Последнее за что он цеплялся - она, последнее, что держало его на ногах - она. Ну что ему еще нужно было сделать, что бы это все прекратилось?
- Просто обыщи ее. - коротко бросил Линч, усаживаясь на водительское сидение, и выдыхая. Напарник приподнял брови, а затем вывел Мадлен из машины, проверяя ее карманы, а после извлекая пакетик с белым порошком, отправил девушку обратно на заднее сидение, хлопая дверью. Парень бросил мешочек в бардачок, прокомментировав, что это вещественное доказательство очень пригодится, а Линч стартанул.

Оказавшись в отделении, Оливер в полукоматозном состоянии передал Мадлен специалистам, которые снова обыскав ее, не обнаружили ничего нового. Линч расписался, передал им бумаги на нее, фотографии, и пояснил почему она без наручников. Так же он отрапортовал в отчет, который велся там же, что она при задержании, не проявляла агрессии и никоим образом не препятствовала процессу. На ее место работы уже выехали полицейские, получившие распоряжение с верху, чтобы опросить тех, с кем Мадлен работала, так же, насколько Оливер уловил, наверху разрабатывался ордер на обыск в съемной квартире девушки, но пока что, были какие-то проблемы с документами. Том хотел было напомнить про пакетик с кокаином, но Олив вовремя врезал ему по ребрам, и тот, поперхнувшись словами, обиженно замолчал.
Прошло не больше трех часов, Оливер не знал где она, и куда ее увели, но конечно же, отлично догадывался. Сейчас, наверняка из нее выбивали признание. Процент нераскрытых дел в интерполе крайне низкий, и тот, кто не хотел признаваться в начале, в конце концов делал это. Сжимая и разжимая кулаки, Оливер смотрел в одну точку, практически не моргая. Он не сомневался в ее причастности, в том что она виновата во всем, что на нее повесили, в том, что она испортила им всю мазу, что она испаганила все планы и перемешала все карты, сделала то, что умела в совершенстве. Линч очнулся на мгновение, посмотрев на часы, а затем снова ушел в полуспящее состояние. У него болел живот, крутился, если быть точнее, а еще его сушило. Кажется, их встреча вытянула из него все жизненные силы и усилила его физическое истощение, и ему необходимо было что-то с этим сделать. Том давно ушел домой, а во всем отделении были только дежурные офицеры, шеф и он. Линч закатил рукав, рассматривая свое излюбленное место, свое практическое произведение искусства, исколотый лиловый локтевой изгиб. Он мог бы избавиться от него в раз, всего лишь приложившись к какой-нибудь девочке, но вместо этого, он тянул всегда до последнего, когда было уже критично, вгоняя в себя заразу, не заботясь о санитарных условиях, и не слишком переживая, была ли игла уже где-то. Где-то внизу, на нулевом этаже, в одном из комнат для допроса, была причина всех его бед, причина всех его мучений, причина его медленной смерти. И он мог спуститься к ней, только зачем? Показать, что она с ним сделала. Будь он человеком, он бы уже давно подох.
Вскочив от звонка, Линч резко опустил рукав, а затем поднял трубку.
- Пришел адвокат по вопросу Мадлен Рейд.
- Но..
- Его прислали по ее звонку.
- Хорошо, пусть поднимается в мой кабинет, я пойду уточню что там к чему.

Спустившись на нулевой этаж, Олив прошел по едва освещаемому коридору, заглядывая в пустые комнаты, в поисках Мадлен. Остановившись, он прислушался, и не доверяя своим ушам, ускорил шаг. Кабинеты были, разумеется, оснащены звукоизоляцией, но Линча было не так просто обмануть. Приложив пластиковый идентификатор доступа, он раскрыл дверь, проходя через зеркальную комнату, и толкая вторую дверь, где легко покачиваясь лампа.
- Какого..- выругался Олив, буквально ловя следователя за плечи и чуть тряхнул - Что это? Ты понимаешь, что нам за это будет? Внизу ждет адвокат, и судя по всему, не государственный. - Линч подлетел к Мадлен, рассматривая произведенный ущерб, хватая ее за подбородок и приподнимая ее лицо, чтобы рассмотреть при свете. Кровоподтеки на виске, избитые щеки, открыв глаза, он обнаружил, что зрачки с откровенной неохотой реагируют на свет, а багровая кровь из носа не планировала останавливаться так просто. Выругавшись снова, он взглянул на потирающего шею допросника и покачал головой. Извлекая салфетки, Оливер осторожно стер скороподтеки, спустя какое-то время останавливая и саму кровь.
Выхватывая у него из рук ключи, он снял наручники, ловя Мадлен на руки и все еще тихонько ругаясь, толкнул дверь плечом. На неуверенный протест, Оливер едва слышно зарычал, произнося слова угроз и ругательств, вынося уже Рейд в коридор, и затем поднимаясь на этаж. Расчищая стол, Линч уложил ее, поднимая на вскочившего адвоката угрожающий взгляд.
- У вас будут очень большие проблемы. - проговорив это, мужчина поднял свои бумаги, и стал складывать их в портфель, с явным намерением уйти.
- Да что ты..- пробормотал Линч, схватив его за руку, подтаскивая к себе, и закрывая глаза. Сконцентрировавшись, Оливер сжал его руку еще сильнее, медленно вытягивая его жизненную энергию, чувствуя как мужчина слабеет с каждой секундой, а сам Оливер, напротив набирается жизненных сил. Его энергия проходила через него, бежала по его венам, он чувствовал ее, как что-то инородное, но сильное, живое и здоровое, словно это был маленький огонек. Отпуская мужчину, он позволил ему упасть на пол перед ногами, а сам, схватил Мадлен за руку, стараясь сделать то, чего не делал еще никогда раньше. Передавая ей выкачанные силы, он почувствовал легкое головокружение и слабость, подхватывая стул и практически падая на него. Выдохнув, Оливер прищурился, рассматривая Мадлен, которая казалось, совсем не изменилась и все так же равнодушно и бессознательно лежала на столе.
- Ну давай, - пробормотал Оливер, наклоняясь над ней, едва прикасаясь поглаживая по щеке. Он знал, что отвозить ее в больницу было нельзя, это плохо бы кончилось не только для нее, но и для отдела. Он знал, что сделал все правильно, хотя никогда еще и не делал этого, и знал, что потом придется как-то все объяснить ни в чем не повинному адвокату. Это был максимум реанимации, на которые Оливер был способен, сделать больше, было убить мужчину, а свои жизненные силы он передавать не мог.